Таблица дат кем и когда был калнышевский. Петр Калнышевский. Последний кошевой Запорожской Сечи. Война России и Турции

Позор последнего атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского

13 ноября 2015 года Украинская православная церковь Московского патриархата причислила в Запорожье к лику святых последнего кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского.

Дата канонизации атамана выбрана была не случайно: днем памяти пятнадцатого запорожского [местночтимого, к слову] святого, многолетнего узника Соловецкого монастыря, учрежден ведь день его успения [смерти] - 13 ноября 1803 года.

Соловецкая часть жизни атамана, превышающая четверть века, отражена как на иконе праведного Петра Калнышевского, так и в тропаре [молитвенном обращении] к святому: "Церкви верный сын явился еси,/ Петре-козаче праведный,/ во страданиих терпелив быв,/ от земли отцев твоих отлучен,/ Небеснаго Отечества достигл еси,/ и гонения терпеливодушно претерпев,/ дерзновение имаши молитися к Подвигоположнику Христу// спастися душам нашим".

Чтобы составить представление, за какие заслуги "Петре-козаче праведный" удостоился святости, я обратился как к его многочисленным [и во многом придуманным] жизнеописаниям, так и к документам, которые находятся в Украинском институте национальной памяти и в Спасо-Преображенском Соловецком ставропигальном монастыре.

И вот, что у меня получилось.

Как выглядел атаман

Кроме свежей иконы, на которой Петр Калнышевский изображен древним старцем [написана по рассказам богомольцев, посещавших Соловки и припомнивших, что атаман будто бы "был среднего роста, носил седые осекшиеся волосы, короткую седую бороду, одет был в китайский синий сюртук], известен также портрет кошевого с булавой и медалью на груди на голубой ленте. Как можно предположить, эта медаль подтверждала атаманский чин ее обладателя [введена Екатериной Второй].

А еще особой медалью были отмечены успехи атамана Калнышевского в русско-турецкой войне. В частности, когда он с запорожцами взял [в 1770 году] турецкую крепость Хаджибей [существовала на территории современной Одессы], императрица наградила его золотой медалью со своим портретом, усыпанным бриллиантами. Кроме того, в газете «Санкт-Петербургские ведомости» вспоминается бой за Хаджибей и сам Петр Калнышевский и особо отмечаются заслуги Запорожского войска. Любопытно, что в этом бою погибли всего десять казаков [из них один куренной атаман], еще 27 казаков были ранены.

Главной же наградой атаману за победоносную войну с турками стал орден Андрея Первозванного, с которым Калнышевский изображен на старинной иконе "Козацкая Покрова".

Одна из копий этой иконы [в Украине их несколько] создана в 1905 году по личной просьбе историка Дмитрия Яворницкого, о чем он и оставил соответствующую пометку на обратной стороне этой невероятно важной, точно отображающей дух казацкой эпохи, иконы. Не так давно, к слову, она была реставрирована и сегодня находится в экспозиции Днепропетровского национального исторического музея им. Дм. Яворницкого. Там мы с коллегой Сергеем Томко и отыскали ее, заручившись предварительно разрешением директора музея на фотосъемку.

Представляет икона из себя, как говорят в таких случаях, двухярусное изображение. На верхнем - небесном, ярусе пребывает Богородица, по сторонам от которой находятся святитель Николай и архистратиг Михаил. Под ними, на нижнем ярусе, символизирующем бренную землю нашу, изображены две группы казаков. В правой выделяется торжественно одетый кошевой атаман Петр Калнышевский, в левой - войсковой писарь Иван Глоба. При этом из уст кошевого исходят - обращенные к Богородице, слова [прописанные прямо по иконе]: "Покрой нас честным твоим покровом и избави нас от всякого зла".

Над Богородицей, как нам объяснила старший научный сотрудник отдела фондов музея Маргарита Тихонова, имеется ответ: "Покрою и избавлю". Таким образом, иконописец передал непосредственное общение запорожцев с Божией Матерью, весьма почитавшейся на Сечи.

Я не случайно столь детально описал икону Дмитрия Яворницкого, назвав ее важной: на ней ведь имеется единственное дошедшее до наших дней изображение последнего кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского. Не исключено даже, что сделано оно было при его жизни: в 1774 году - по поручению атамана, на Сечи работал художник-иконописец, создававший копии всех важных казацких икон. Мог он и "Козацкую Покрову" с обращающимся к ней с просьбой о заступничестве написать? Вполне.

А теперь главный вопрос: если принять дату написания портрета атамана за 1774 год, сколько лет в таком случае отвести придется ему самому?

Судя по его изображению - не больше шестидесяти. На иконе мы видим лихого, крепко сложенного, широколобого холеного козака с усами и оселедцем, свисающим к уху - козака-победителя, наконец, разгромившего турок, за что он и был удостоен ордена Андрея Первозванного. Согласно же исторической традиции, в 1774 году Петру Калнышевскому было… 83 года.

Получается, историческая традиция подгуляла, мягко говоря? Уверен, что это именно так: традиция уже много лет вводит мир в заблуждение, уверяя, что Петр Калнышевский жил в... трех столетиях: родившись в 1691 году, отдал Богу душу в 1803 году.

"Сам не пожелал оставить обитель"

Оказывается, место погребения славного атамана запорожского было обозначено могильной плитой только в 1856 году, когда по распоряжению соловецкого архимандрита Александра на могиле Петра Калнышевского была установлена плита с эпитафией следующего содержания: "Здесь погребено тело в Бозе почившего Кошевого бывшей некогда запорожской грозной сечи козаков, Атамана Петра Калнышевского, сосланного в сию обитель по Высочайшему повелению в 1776 году на смирение. Он в 1801 году снова был освобожден, но уже сам не пожелал оставить обитель в коей обрел душевное спокойствие смиренного христианина, искренне познавшего свои вины. Скончался 1803 года октября 31 дня [по старому стилю]. 112 лет от роду, смертию благочестивою доброю".

До установления плиты были известны, насколько я выяснил, только два факта из досечевой биографии атамана:

что родился он 29 июня [в этот день в 1678 году с тезоименством кошевого поздравлял иеромонах Самарского монастыря Феодорит] и что родным селом его является сумская Пустовитовка, где кошевой "за свои деньги деревянную церковь в честь Пресвятой Троицы построил".

В литературе, конечно же, описаны некоторые подробности пребывания атамана Калнышевского на Соловках.

Я не страшилки имею в виду. Типа широко распространенной глупости, что атаман будто бы чуть ли не весь срок узничества отбыл то ли в яме зловонной, то ли в каменном мешке. Историк Дмитрий Яворницкий, пользуясь документами, найденными в Соловецком монастыре, обозначил и конкретные места пребывания Калнышевского в заключении и дал расклад его расходов. Общий вывод был таким:

Калнышевский сидел [если выражаться привычными нам терминами] не в остроге и не в яме, где некогда содержались самые тяжкие преступники, а «в монастырской келье, где жила и вся братия монастырская, начиная с архимандрита и кончая простыми трудниками». Яворницкий отдельно отмечает, что последнего кошевого не могли держать в земляных ямах, хотя бы потому, что они были замурованы еще в 1742;

находясь в заключении, Калнышевский имел вполне приличное содержание: «я увидел, что он содержался много иначе, чем другие арестанты и колодники, сидевшие в Соловецком заключении», получая по 1 рублю в день или 365 - 366 рублей в год».

Что, между прочим, в 40 раз больше, чем другим заключенным полагалось. Например, годовое содержание монаха составляло девять рублей, простого заключенного - от 10 до 30 рублей.

Наличие приличных денег позволило атаману даже нанять работников для ремонта своего каземата [келии], располагавшегося в Архангельской башне, где сначала и разместили запорожского узника.

И еще одна немаловажная, на мой взгляд, деталь, касающаяся обеденного стола соловецких обитателей. Традиционные блюда в монастыре, как я вычитал в документах сохранившихся, состояли из холодной или варенной трески с квасом, хреном, луком и перцем, щей с капустой, палтусом, овсяной и ячменной крупой и подболткой; были также суп из сухой трески с картофелем, подболткой и молотыми костями палтуса «для вкуса», каша - по воскресным и праздничным дням пшенная, гречневая - по понедельникам, средам и пятницам, в другие дни - ячменная, в скоромные дни - со сливочным, в постные - с постным маслом; в воскресенье употреблялась… водка. Все дни в году разделялись по характеру принятия пищи: в скоромные дни употреблялись молокопродукты, скоромная рыба; постные дни делились на постные рыбные и постные безрыбные.

Пища была вполне здоровой [и сытной чертовски!], среди соловецких обитателей не было заболеваний цингою.

О том, что Калнышевский в Соловецкой ссылке далеко не бедствовал, свидетельствуют и его богатые подарки монастырю: в 1794 году он пожертвовал Спасо-Преображенскому собору серебряный напрестольный крест весом более 30 фунтов. Ну а в конце своей жизни преподнес в дар монастырю Евангелие на александрийской бумаге в большой лист, оправа которого, по описанию архимандрита Мелетия, была обложена «серебром золоченым; на верхней доске девять образов финифтянных, украшенных стразами; на корешке следующая надпись: “Во славу Божию устроися сие Св[ятое] Евангелие, во обитель Св[ятого] Преображения и Преподобных отец Засимы и Савватия Соловецких чудотворцев, что на море окиане, при архимандрите Ионе, а радением и коштом бывшаго Запорожской Сечи кошеваго Петра Ивановича Кольнишевскаго 1801 г.”, а всего весу 34 фун[та] 25 золот[ника] и всей суммы 2435 руб[лей]».

Вел себя атаман-изгнанник смиренно и набожно, чем вызывал уважение у монашества, и до конца жизни сохранил ясный ум и память.

Указом императора Александра Павловича от 2 апреля 1801 года, как я уже цитировал эпитафию, Калнышевский был помилован по общей амнистии и получил право на свободный выбор места проживания. В ответ на подаренную ему свободу кошевой ответил, что и «здесь оной [свободой] наслаждаюсь в полной мере» и что «расположился остатки дней моих посвятить в служение Единому Богу в сем блаженном уединении, к коему чрез дватцатипятилетнее время моего здесь пребывания привык я совершенно, в обители сей ожидать с спокойным духом приближающагося конца моей жизни».

Это была не приходить старика-атамана. Он просто поступил согласно давней традиции, существовавшей на Сечи: доживать своей век в монастыре каком-нибудь тихом. Такой монастырь, между прочим, Калнышевский для себя присмотрел еще во время своего атаманства. Это был… Межигорский монастырь, где атаман Калнышевский построил за собственные деньги один из храмов.

В документах Запорожской Сечи будущий атаман впервые упоминается 23 февраля 1754 года как войсковой есаул Петр Калныш. В 1755 году в реестре Кущевского куреня [из 460 казаков] Петр Калныш значится десятым. Через три года есаул становится войсковым судьей, а в 1762 году - кошевым.

Находясь при должности войскового есаула, обязанностью которого было поддержание общественного порядка на Сечи, Калныш разъезжал по запорожским степям, занимаясь, как следует из документов той поры, то расследованиями злоупотреблений атамана местечка Новый Кодак, то собирая налоги с жителей Старой Самары [территория современного Днепропетровска]. Но главным его занятием было преследование гайдамаков. Часто ими, кстати, становились запорожцы, по старинке промышлявшие «здобычництвом», которое во времена Новой Сечи уже считалось преступлением. Администрация Сечи [Кош] начала борьбу с этим явлением, мешающим развитию торговли и мирным занятиям. Борьба с гайдамаками все больше ужесточалась. Отряд есаула Калныша без устали преследовал и ловил гайдамаков. Кош наделил войскового есаула чрезвычайными полномочиями, предоставив ему право применять оружие при любом сопротивлении и арестовывать всех подозрительных.

В 1754-1755 годах есаул Калныш занимается созданием комиссии по урегулированию запорожско-татарских пограничных отношений в местечке Никитино [ныне город Никополь]. В 1755 и 1757 годах он входит в состав депутации запорожцев к императорскому двору, что дало ему прекрасную возможность ознакомиться с нравом российской аристократии, завязать полезные знакомства. Постепенно в его руках сосредоточилась значительная власть. К началу следующего лесятилетия на Сечи уже никто не мог тягаться со старшиной Петром Калнышем. Престарелый кошевой атаман Григорий Федоров-Лантух отошел как бы на второй план - Калныш стал даже вместо кошевого атамана подписывать документы, а в 1762 году атаманская булава, наконец, попадает в руки Калнышевского.

В чине кошевого атамана 12 сентября 1762 года Калнышевский вместе с войсковым писарем Иваном Глобой побывал в Москве на коронации Екатерины Второй. Он произносит блестящую речь, которая очень понравилась царице, что, однако, не помогло Петру Ивановичу после возвращения удержать булаву. Он пробыл кошевым год, затем казаки во второй раз выбирают Григория Лантуха [в российских официальных бумагах он подписывался как "Григорий Федоров"]. Существует версия, что устранение Калнышевского от власти произошло по наущению царского правительства, которому не нравилось слишком уж активное отстаивание кошевым земельных интересов Запорожской Сечи.

В январе 1765 года Калнышевский, вопреки царской воле, опять становится кошевым атаманом и на Сечи… более месяца работает специальная следственная комиссия из Петербурга, расследовавшая проявление «дерзкого неповиновения и своеволия» запорожцев. Было заведено даже «Дело о самовольном избрании казаками атамана Коша Запорожской Сечи Калнышевского», но, в связи с перспективой будущей войны с Турцией, в запорожскому казачеству отводилась едва ли не решающая роль, императрице Екатерине Второй пришлось примириться с самовольным избранием Петра Калнышевского кошевым. Все последующие выборы, по запорожскому обычаю проходившие ежегодно, напоминали разыгранный спектакль: Петр Иванович, обладая значительной властью, неизменно оставался кошевым до разрушения Сечи, то есть, десять лет подряд.

По воспоминаниям современникам, Сечь при Калнышевском процветала. Наступил даже момент, когда она отказалась от провианта из России - обходилась своим продовольствием. Поэтому не верьте тем, кто утверждает:

будто до немцев-колонистов, заселивших при Екатерине Второй таврические земли, они пребывали в запустении. Результатом усилий кошевого Калнышевского стало появление в пределах козацких вольностей, как отмечают исследователи, 45 новых сел, более четырех тысяч хуторов-зимовников, в которых к 1775 году проживало около 50 тысяч [!] хлеборобов. Деятельность кошевого даже в поговорку вошла: "Як був кошовим Лантух, то не було хліба й для мух, а як став кошовим Калниш, то лежав на столі цілий книш". То есть, если бы не разгром Сечи, территории, занятые ей, не подверглись бы никакой немецко-меннонитской, как это случилось, колонизации, а оставались бы сугубо украинскими.

Историки также подчеркивают, что дальновидный атаман, стараясь поскорее заселить большие безлюдные пространства Сечи, способствовал переселению крестьян из Украины на вольные земли, чтобы тем самым закрепить их в юрисдикции Запорожского коша. Как грибы после дождя, вырастали хутора, села и разрастались прежние поселения: Романково, например, Тритузное, Лоцманская Каменка, Половица, Таромское, Диевка, Перещепино, а также Новый Кодак, Старая Самарь, Никитино. Иными словами, пустовавшее веками Дикое поле постепенно обживалось, очеловечивалось, позволю себе такое слово, переставало быть диким.

Борьба же за землю все более обострялась. Доходило до прямых вооруженных столкновений казаков с российскими военными командами, которые без надлежащих санкций входили в Запорожье. Калнышевский был осторожен с русским правительством и отрицал свою причастность к подобным происшествиям. Хотя фигурировавшие в них запорожские полковники Гараджа, Роменский, Кулик и другие действовали, безусловно, по указке кошевого.

Правительство тщетно требовало от Калнышевского ареста дерзких полковников. Однако кошевой атаман знал одну пикантную особенность российской бюрократии [присущую ей по сию пору, к слову]: на нее волшебным образом действовали взятки и… оказание личных услуг, скажем так.

Виднейшие военачальники Российской империи граф Петр Панин, князь Прозоровский и фаворит Екатерины Второй Григорий Потемкин, в знак своего особого уважения к Войску Запорожскому, просили записать их в любой из его куреней… простыми казаками. Заявления эти особенно тщательно хранились в архиве. Кошевое начальство не рассчитывало на то, что эти «казаки» будут разделять все трудности похода вместе с сиромахами, но в столице они могли очень пригодиться.

«Милостивый батьку, Петр Иванович», - запросто называл Калнишевского будущий светлейший князь Потемкин-Tаврический, обращаясь с просьбой записать его рядовым товарищем - «братчиком» в казачий реестр. Зачисление было произведено по всем правилам, даже с соблюдением установившегося обычая — давать записавшимся в казаки новые прозвища. Клички эти выбирались чаще всего по внешним признакам: повредившего нос в драке называли, например, Перебий-нос; ходившего в рваном кафтане, через который просвечивало нагое тело, — Голопуп. Иногда в насмешку долговязому давали кличку Малюта, а низкорослому — Махина. Генерал Григорий Потемкин, носивший взбитый парик с буклями и поэтому, по мнению запорожцев, никогда не причесывавшийся, был записан под именем Грицька Нечесы в Кущевский курень - в тот самый, в котором состоял и Калнышевский.

А в это же самое время на Сечи, как бы мы сейчас сказали, зрел заговор против атамана. Вот, к примеру, что сообщал полковой старшина Павло Савицкий в своем доносе на кошевого - будто он говорил своему писарю: «Вижу, нечего надеяться на русских, а нужно написать турецкому императору и, отобрав в Войске 20 добрых казаков, отправить с прошением принять Войско Запорожское в турецкую протекцию, а в Войско напишем, чтобы все готовились к походу; напишем, что когда российская регулярная армия или гусарская какая-нибудь команда до запорожских владений войдет, то чтоб ни одного человека не впустили в границы, а если бы стали силою входить, то поступали с ними как неприятелями».

Позже Екатерина Вторая, наславшая на запорожцев свою орду, напишет: "Внедряя собственное земледелие, разрушали они тем саму основу зависимости их от престола Нашего и мыслили, конечно, образовать из себя посреди отчизны область, полностью независимую, под собственным своим неистовым управлением". И вот что еще значилось в императорском манифесте от 14 августа 1775 года [согласно оригиналу]: «Мы восхотѣли чрезъ сіе объявить во всей Нашей Имперіи къ общему извѣстію Нашимъ всѣмъ вѣрноподданнымъ, что Сѣчь Запорожская въ конецъ уже разрушена, со истребленіемъ на будущее время и самаго названія Запорожскихъ Козаковъ… сочли Мы себя нынѣ обязянными предъ Богомъ, предъ Имперіею Нашею и предъ самымъ вообще человѣчествомъ разрушить Сѣчу Запорожскую и имя Козаковъ, отъ оной заимствованное. Въ слѣдствіе того 4 Іюня Нашимъ Генералъ-Порутчикомъ Текелліемъ со ввѣренными ему отъ насъ войсками занята Сѣчь Запорожская въ совершенномъ порядкъ и полной тишинѣ, безъ всякаго отъ Козаковъ сопротивленія… нѣтъ теперь болѣе Сѣчи Запорожской въ политическомъ ея уродствѣ, слѣдовательно же и Козаковъ сего имени».

Когда в праздник Троицы 1775 года стотысячное российское войско подступило к Сечи [вот с каких пор московиты для подлостей и провокаций выбирают праздничные дни], кошевой Петр Калнышевский собрал казаков на совет. Рядовые казаки, казацкая голота, как говорили тогда, решили, несмотря на десятикратное превосходство оккупантов, бороться с ними, не отдавать Сечь врагу. Hо кошевая старшина и, между прочим, запорожский архимандрит Владимир убедили казаков подчиниться воле оккупантов и «не проливать зря христианскую кровь».

Сечь была занята российскими восками, казаки разоружены. 5 июня 1775 года, по приказу приведшего московскую орду на Сечь генерала Текели, из сечевых хранилищ забрали и вывезли в поле казацкие клейноды, прапоры, боеприпасы, материальные ценности и архив запорожской военной канцелярии. Клейноды, военное имущество, пушки и часть архива позднее отправили в Петербург. Все дома на Сечи разрушили, пушкарню засыпали. Багатую Сечевую церковь ограбили донские казаки. Часть ее сокровищ и ризницу отвезли Потемкину-Нечесе в Петербург.

Только нескольким тысячам запорожцев удалось выйти из окружения и переселиться в устье Дуная [на территории Османской империи], где они со временем создали Задунайскую Сечь.

Ну а богатые запорожские земли, сама территория бывших запорожских вольностей, которые занимали огромное пространство - в границах современных Запорожской, Днепропетровской, Донецкой, Кировоградской, Луганской, Херсонской и Hиколаевской областей, стали в конечном счете обычной российской провинцией. Значительную часть их позднее поделили между российскими вельможами и колонистами.

Итак, что у нас получается в итоге? А вот что:

оказавшись перед историческим выбором, кошевой Калнышевский выбрал не войну, а... позор. Помните хрестоматийное: выбирая вместо войны позор, получишь и войну, и позор.

Так и с последним атаманом Запорожской Сечи вышло: и Сечь потерял, которая была полностью уничтожена, и свободу - аж на четверть века.

А что приобрел некогда лихой степной рыцарь, как называли в народе запорожцев? "Душевное спокойствие смиренного христианина, - напомню слова из эпитафии на могиле кошевого, - искренне познавшего свои вины".

Сопоставимая цена?

Лично у меня нет твердого ответа на этот вопрос.

Вернее, ответ я оставляю при себе. Хотя…

Да, кошевой атаман Петр Калнышевский жестоко пострадал от произвола московского двора: четверть века, что ни говори, провел в заточении на Соловках. И держался там достойно. Но это все таки был его личный подвиг, не затмевающий предательства, если хотите, Сечи и вольного Запорожья.

Степной рыцарь, ставший святым [Украинская православная церковь Киевского патриархата атамана Петра Калнышевского объявила святым еще в 2008 году]

Реестр казаков Кущевского куреня, в котором состоял Петр Калныш

Копия могильной плиты кошевого, Запорожье, остров Хортица

Соловецкий монастырь, современный вид

Монета в честь последнего кошевого Запорожской Сечи

Малая родина кошевого Петра Калнышевского

Обновлен 23 апр 2016 . Создан 13 ноя 2015

Пётр Иванович Калнышевский был военным есаулом, затем судьей Войска Запорожского низового.

В 1762 году избран кошевым атаманом, но того же года после встречи в Москве с царицей Екатериной II отстранен от должности.

В январе 1765 года, вопреки царской воле старшина снова избрала его кошевым.

За отвагу в русско-турецкой войне 1768-1774 гг войско Запорожское получило благодарность от царицы. Кошевой атаман Пётр Калнышевский стал кавалером высшего ордена Российской империи — Андрея Первозванного, ему было присвоено военный чин генерал-лейтенанта.

Он отстаивал права Запорожья, для чего неоднократно ездил с депутациями в Петербург. Пытался усилить свою власть и ограничивал права старшин и казацкой рады. Заботился о распространении земледелия и торговли в запорожских степях. Известно, что Пётр Калнышевский находился в товарищеских отношениях с князем Потемкиным. В течение 1765-1766 гг. Кошевой атаман Калнышевский находился в Петербурге с делегацией старшин, среди которых был и военный есаул Пшимич Василий Андреевич (Писмич). Целью поездки было разграничение запорожских и слободских земель, также казаки подали ходатайство о возвращении запорожских земель.

Интригант-фаворит Екатерины II — князь Потемкин, выступил на заседании правительства с проектом ликвидации Запорожской Сечи 23 апреля 1775 года. 4 июня по одобренному плану стотысячное войско под командованием генерал-поручика Петра Текелия, возвращаясь с турецкой войны, обступило Сечь, воспользовавшись тем, что Войско Запорожское еще было на турецком фронте. Не имея сил защищаться, Калнышевский вынужден был сдать крепость без боя.

3 августа 1775 Екатерина II издала манифест, которым объявила, «что нет теперь более Сечи Запорожской в политическом ея уродства» . 6 пунктов длинного манифеста фактически сводятся к обвинению запорожцев в захвате и присвоении чужой собственности и попытке создать независимое управление.

Вместе со старшиной Калнышевский был арестован и по предложению Потемкина пожизненно сослан в Соловецкий монастырь . 30 июля 1776 архимандрит Соловецкого монастыря Досифей отчитался о принятии «государственного преступника».

Соловецкий монастырь в XVIII в. стал местом заточения политических заключенных и религиозных диссидентов. А монастырская братия выполняла роль надзирателей и духовников арестантов. Подчиненный Святейшему Синоду, Соловецкий мужской монастырь пользовался широкой автономией и имел гарантии невмешательства со стороны государства. Архимандрит монастыря был полным хозяином Соловецкого архипелага, ему же подчинялась военная команда, которая обеспечивала охрану заключенных.

Известный историк-исследователь Дмитрий Яворницкий , пользуясь документами, найденными в Соловецком монастыре, попытался обозначить конкретные места пребывания Калнышевского в заключении. Общий вывод его был таким: «Калнишевского сидел не в Остроге и не в яме башни Корожней, где содержались самые тяжкие преступники, а в монастырской кельи, того самого дома, где жила и вся братия Монастырская, начиная с архимандрита и кончая простыми трудниками» (С. 6-7). Яворницкий отдельно отмечает, что последнего кошевого не могли держать в земляных ямах , хотя бы потому, что, как, например, в Корожней башне, ямы были замурованы еще в 1742 (С. 11). Собственно, это подтверждается и данными позднего исследователя Г. Г. Фруменков.

Запорожский атаман относился к «государственных преступников», а не к тем, кто совершил преступление против религии и морали. Более того, кошевого удерживали там как знатного узника. А это предполагало особые привилегии. Так, при архимандрите Герасима Ионине (1793-1796), был восстановлен старинный монастырский устав, по которому монахам запрещалось иметь собственность. Все монахи питались вместе в трапезной. Так как заключенные считались своеобразными послушниками, то устав распространялся и на них. Исключение составляли знатные узники которые могли иметь собственное имущество и даже питались наравне с высшим духовенством монастыря.

Яворницкому удалось выяснить, что, находясь в заключении, Калнышевский имел вполне приличное содержание: «я увидел, что Калнишевского содержался много иначе, чем другие арестанты и колодники, Сидевшие в Соловецком заключении», получая по 1 рублю в день или 365 -366 рублей в год» (С. 10). , что в 40 раз больше, чем другим заключенным. Например, годовое содержание монаха — 9 рублей, простого заключенного от 10 до 30 рублей. Это позволило атаману нанять работников для ремонта каземата (келии) №15, Головленковской тюрьмы, расположенной в Архангельской башне, где сначала разместили запорожского узника.

Такие суммы позволяли этому знатному узнику иметь довольно значительные сбережения и за этот счет делать подарки очень ценных вещей монастырю.

В ходе 25-летнего пребывания на соловках кошевой не менее трех раз менял свое местонахождение.

Калнышевского охраняли 4 солдата с офицером, хотя в других политзаключенных было по 2 конвоира. Лишь трижды в год — на Пасху, Рождество и Преображения — его выводили из кельи для участия в Богослужении, для Святого Причастия и для обеда в трапезной.

Пётр Калнышевский еще в бытность кошевым атаманом проявил себя как очень религиозный человек. Всегда имел при себе греческих и южнорусских монахов, прислушивался к наставлениям духовных отцов с Афона и Иерусалима. Особенно отличился как ревностный строитель православных храмов и попечитель Киево-Межигорского монастыря; посылал щедрые подарки церкви Гроба Господня в Иерусалиме (потиры, дискосы, лжицы, звездицы — все из серебра с позолотой).

Об уважении Калнышевского в Соловецкой святой обители свидетельствуют и его богатые подарки монастырю. В 1794 году он пожертвовал Спасо-Преображенскому собору серебряный напрестольный крест весом более 30 фунтов а в конце жизни, в честь своего освобождения, купил Евангелие с серебром и позолотой весом более двух пудов и стоимостью 2435 рублей и подарил его монастырю.

Вел он себя смиренно и набожно, чем вызывал уважение у монашества, и до конца жизни сохранил ясный ум и память.

Указом нового императора Александра Павловича от 2 апреля 1801 года он был помилован по общей амнистии и получил право на свободный выбор места проживания.

В Соловецком заточении его религиозность еще больше усилилась и дала духовные плоды. В ответ на подаренную ему свободу Александром I в 1801. кошевой отвечает, что и «здесь оной (свободой) наслаждаюсь в полной мере». Судя по всему он достиг ту духовную свободу, которую стремится достичь каждый православный христианин.

Пётр Калнышевский просил оставить его в святой обители: «Остаток дней моих посвятить в служении Единому Богу в этом блаженном уединении, к которому через двадцатипятилетнее время моего здесь пребывания привык я абсолютно, в обители сей ожидать со спокойным духом конца моей жизни».

31 октября 1803, в мире с людьми и Богом, почил последний запорожский кошевой атаман. Об особом почитании братии монастыря Петра Кальнишевского свидетельствует тот факт, что его похоронили на почетном месте — южном дворе Спасо-Преображенского собора при Успенской церкви, рядом со знаменитым духовным и политическим деятелем периода Смутного времени преподобным Авраамием Палицыным и соловецким архимандритом Феодоритом. А в 1856 г.., По указу архимандрита, на могиле Калнышевского установлена плита с эпитафией и содержит краткое жизнеописание атамана.

« Здесь погребено тело в Бозе почившего кошевого бывшей некогда Запорожской грозной Сечи казаков атамана Петра Калнышевского, сосланного в сию обитель по Высочайшему повелению в 1776 году на смирение. Он в 1801 году по Высочайшему повелению снова был освобожден, но уже сам не пожелал оставить обитель, в коей обрел душевное спокойствие смиренного христианина, искренно познавшего свои вины. Скончался 1803 года, октября 31 дня, в субботу 112 лет от роду смертию благочестивою, доброю. »

Икона Пресвятой Покровы Божьей матери 18 века. Внизу в правом углу изображен последний кошевой атаман Запорожской Сечи Петр Калнышевский.

Просьбу прославить в лике святых атамана Петра Калнышевского казачьи атаманы со своими духовниками УПЦ, выразили на встрече с Запорожским архиепископом Лукой (Коваленко), которая состоялась 31 августа в рамках заседания Совета атаманов Украины.

В свою очередь, архиепископ Запорожский и Мелитопольский Лука, как руководитель профильного Синодального отдела отметил, что сделан еще один шаг на пути укрепления украинского казачества. «Объединение станет необратимым, когда каждый казак осознает важность в его жизни веры православной» , — добавил владыка.

Материалы по канонизации кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского, передано на рассмотрение Священного Синода Украинской православной Церкви.

Та 23 грудня 2014 року останнього отамана Зпорозької Січі Петра Калнишевського канонізовано.

підготував Василь Здубич

використані матеріали Дмитра Яворницького,Алексія Чапліна, директора Інституту суспільних досліджень Владислава Грибовського.

6 декабря в Украине отмечается день Вооруженный сил. Мы уже писали о . Совсем недавно список святых воинов пополнил и наш земляк – последний кошевой атаман Запорожской Сечи Петр Калнышевский.

Кошевой атаман Запорожской Сечи

Петр Калнышевский родился в 1691 году в казацкой семье на Сумщине. Дальнейшие, хотя и немногочисленные, данные о нем датируются серединой XVIII века, из которых известно, что казак был образованным на то время человеком, любившим читать книги.

В 1762 году Петра первый раз избирают кошевым атаманом Запорожской Сечи. В том же году в Москве произошла его встреча с императрицей Екатериной II. Очевидно ей атаман не понравился, потому что вскоре был снят со своей должности, пробыв на ней меньше года.

Во второй раз его выбрали в 1765 году. На этот раз Петр Калнышевский был во главе Сечи 10 лет – до самого ее разрушения по приказу императрицы Екатерины. Стоит отметить, то прежде на столь длительный строк никого не избирали – обычно кошевой атаман был на своей должности от года до максимум нескольких лет.

Война России и Турции

В время войны России и Турции в 1768-1774 годах Петр Калнышевский принимал участие в боях под Хаджибеем (нынешняя Одесса) и был удостоен высшей награды Российской империи – ордена Андрея Первозванного и звания генерал-лейтенанта.

Последний запорожский кошевой был очень верующим и много помогал украинским монастырям и храмам. За всю свою жизнь он только на личные средства построил с десяток церквей на родной Сумщине, в Киеве и Запорожье. Кроме этого он много внимания и средств уделял социальным вопросам. В границах «Вольностей Войска Запорожского» действовали 16 церквей. При каждой из них были церковно-приходские школы и школы повышенного типа. Также при храмах были госпитали для немощных, стариков и больных, которые содержались на средства святого атамана.

Трагедия Запорожской Сечи

Помимо внешней работы, Калнышевский по-отцовски опекался и самой Сечью – с одной стороны он пытался сберечь все привилегии казаков, а с другой – адаптировать казачий уклад жизни к новым реалиям существования на территории Российской империи. Кошевой атаман поднял материальный уровень Запорожской Сечи. Кроме этого, поддерживались и казаческие традиции – свободолюбие и демократия.

Все эта свобода очень раздражала императорский престол, поскольку считала Запорожскую Сечь неким государством в государстве, да еще и демократическим. Опасаясь такого народоправия и в других регионах Российской империи, по приказу Екатерины II и была уничтожена Сечь. Хотя были и другие причины. В глазах российских дворян, богатейшие запорожские земли были местом, где жили грабители и бунтари.

Летом 1775 года 100-тысячная российская армия окружила Сечь, где на то время находилось несколько сотен человек, а остальные были задействованы на хозяйствах. Петр Калнышевский, которому тогда было за 80 лет, понимал безысходность положения, и несмотря на то, что казаки рвались оборонять свой дом, не хотел пролития христианской крови и распорядился сдать оружие, и не оказывать сопротивление.

Соловецкий монастырь

Атаман и старшина были сосланы в Соловецкий монастырь на самом севере России. Здесь, в суровых условиях заключения святой Петр провел более 25 лет. Его камера размером менее 3 на 2 метра находилась в сыром полуподвальном помещении. Воздух в ней был затхлый, что вызывало удушение. Света в темницу поступало мало, а вид через малое окошко выходил на монастырское кладбище. Еще и режим содержания под стражей был достаточно строг. По неподтвержденным данным, праведного выводили из камеры в церковь трижды в году: на Пасху, Рождество и Преображение.

На свободу последний кошевой атаман вышел лишь в 1801 году, когда ему уже было 110 лет. За годы заключения, он потерял зрение, у него отросла длинная борода и волосы. Однако Петр не снимал своей казаческой одежды, которая к тому времени стала распадаться. При этом атаман пользовался уважением среди местных монахов.

После освобождения, ему был предоставлена свобода выбора в вопросе места поселения. Однако старец остался в Соловецком монастыре, где умер в 1803 году.

Вопрос о канонизации Петра Калнышевского поднимался уже несколько последних лет. В это время собирались и изучались сведения его биографии. В 2008 году он был прославлен в лике святых Украинской Православной Церковью Киевского Патриархата. Украинская Православная Церковь приняла решение о канонизации атамана в 2014 году, торжественное прославление в лике святых произошло в Покровском соборе города Запорожья 13 ноября 2015 года. Во время богослужения в центр храма вынесена икона святого Петра Калнышевского, написанная к этому событию. В икону вставлена часть мощей святого. К слову, так как атаман был похоронен на территории Соловецкого монастыря, где его мощи покоятся и сейчас, то в данное время их передача Украине и Украинской Православной Церкви маловероятно.

Святой казак Петр Калнышевский обновлено: Декабрь 6, 2015 автором: Миша Герасименко

Published 16.11.2017 · Updated 16.11.2017

В «Житиях святых» есть очень много дивных примеров того, как старец становится святым старцем, как судья становится святым судьей, как воин становится святым воином, как чиновник становится святым чиновником, как торговец становится святым торговцем, как монах становится святым монахом, как государственный деятель становится святым государственным деятелем, как богач становится святым богачем, как раб становится святым рабом, как господин становится святым господином, — отмечает преподобный Иустин (Попович) Челийский. В своей жизни Петр Иванович Калнышевский был во всех этих качествах: воин, войсковой судья, кошевой атаман, администратор, чиновник, торговец, землевладелец, богач, всевластный господин, узник, лишенный всех прав, старец и, наконец, монах. Но всегда он при этом оставался запорожским казаком и православным христианином, всецело вверяющим себя в волю Божию. В житии праведного запорожского атамана мы видим, как казак может стать святым казаком, какой бы деятельностью ему не пришлось заниматься, в каких бы жизненных обстоятельствах он ни был.

О глубокой православной вере Петра Калнышевского пишут все светские историки, исследующие его жизнь и деятельность. Православная вера была стержнем жизни последнего кошевого. Происходя, как предполагают, из духовного сословия, Петр Иванович любил православное богослужение и разбирался в его тонкостях. На должностях войскового судьи и особенно кошевого атамана он прославился как щедрый благотворитель церквей и строитель храмов, которые возводил часто исключительно за свой счет. С его именем связано не только возведение церквей в густозаселенной Гетманщине, но и обустройство христианских храмов в степной зоне Запорожья, заселяемой его стараниями православным людом. Именно благодаря ему в запорожском крае возникла упорядоченная церковная организация, распространившая свою духовную власть далеко вглубь бывшей кочевнической степи.

Петр Иванович Калнышевский родился в 1691 году. Относительно его происхождения исследователи расходятся во мнениях: высказываются предположения, что его отец Иван Калныш (Калнышевский) был из казаков; по другим версиям, он принадлежал к духовному сословию или был подольским шляхтичем.

Не позднее 1740-х годов он прибыл в Запорожскую Сечь, где был записан в Кущевский курень. Первое указание на деятельность П. Калнышевского в Запорожье относится к 1750-1752 гг., когда он, в звании войскового есаула, был помощником тогдашнего кошевого, престарелого Григория Федорова, в борьбе с гайдамаками - отрядами повстанцев, действовавшими на землях Правобережной Украины в XVIII веке.

В 1755 г. он участвовал в депутации, посланной в Петербург для «некоторых войсковых нужд» - главным образом для того, чтобы хлопотать о возвращении Запорожью земель, захватываемых его соседями. Возвратившись в Запорожье в 1756 г., Калнышевский вскоре был избран войсковым судьей, но пробыл в этом звании недолго, около года, и в 1758 г. снова участвовал в депутации, отправленной в Петербург с тою же целью, что и предшествующая. Но обе они не привели к благоприятным результатам.

По возвращении в 1760 г. Петр Калнышевский снова ненадолго был избран войсковым судьей и оставался в этом звании до 1762 года, до своего избрания кошевым атаманом. После этого он вновь отправился в Москву в составе делегации Запорожской Сечи для присутствия на коронации императрицы Екатерины II.

В 1763 г. Калнышевский под влиянием запорожской «голоты» был смещен с атаманства; неудачными для него оказались и выборы в следующем году.

В 1763 г. он отправился на богомолье в Киев, где получил от киевского митрополита Арсения Могилянского в благословение икону со св. мощами.

Во второй раз Петр Калнышевский был избран кошевым атаманом 1 января 1765 г. и оставался в этом звании на протяжении 10 лет до уничтожения Запорожской Сечи в 1775 году. Это был единственный пример такого продолжительного правления за всю историю Сечи.

О духовной жизни Петра Калнышевского свидетельствует его исключительная роль в явлении чудотворной «Новокайдакской» (Самарской) иконы Богородицы.

Важной причиной, по которой запорожцы издавна почитали Божью Матерь, было безбрачие, которого придерживалось сечевое товарищество. Казаки, запретив пребывание на Сечи женщинам, отдали себя под покровительство Богородицы – Пречистой и Непорочной Девы Марии, которая всегда оставалась Приснодевой.

Матерь Божия, прославляя своих казаков, явила Запорожью заступничество в чудотворной иконе Самарской Божией Матери. Тип иконы – «Богоматерь-Скорбящая» – в наиболее полной мере отображает истинный образ казаков, готовых в любой момент пожертвовать своей жизнью за веру и Отечество.

Многие дивные знамения и чудеса, исходящие от Новокайдакской чудотворной иконы Божией Матери, привлекали огромное количество благочестивых паломников из различных мест святой Руси, Польши, Греции, Грузии, были также посланцы с Афона и из Константинополя. Сюда приезжали богатые и бедные, знатные и простые, воины и генералы, больные и здоровые, ищущие духовного утешения и облегчения своих горестей.

Слава о чудотворениях иконы распространилась не только в Запорожье, но и по всей Украине. В 1770 г. настоятель Новокайдакской церкви Фёдор Фомич подал официальное заявление о чудотворной иконе.

Петр Калнышевский дал указание собирать сведения о чудотворной иконе Старокодацкому Запорожскому духовному управлению во главе с протоиереем Григорием Прохоренко. Было собрано первое ее описание, ее история, чудеса и знамения. По распоряжению атамана Петра Калнышевского этот образ был перенесен из алтаря и установлен в специально сделанном киоте посреди церкви, что являлось открытым признанием иконы чудотворной.

30 декабря 1772 года чудотворная икона была одета в серебряный с золотом оклад на деньги Петра Калнышевского, украшена жемчугом и сапфирами, отчего в народе приобрела также название – икона Калнышевского. С этого же года вся казацкая старшина регулярно на Сретение Господне собиралась в храме, совершая торжественный молебен пред Чудотворной иконой Божией Матери.

Много лет праведный Петр Калнышевский общался с преподобным Паисием Величковским, активно помогал материально афонскому братству старца Паисия на Святой Горе и в Молдовалахии. Сохранившиеся письма преподобного Паисия к праведному Петру Калнышевскому доносят свидетельства о добродетелях Калнышевского, поддержку и поучения преподобного «христолюбивому воинству». Последний предводитель запорожских казаков был также ктитором афонского казачьего скита «Черный Вир», Свято-Ильинского скита, монастыря Симонопетра на Афоне и монастыря Драгомирна в Румынии, других обителей и храмов. Передавал он щедрые пожертвования и к Гробу Господню в Иерусалиме.

«Венец на небесах» Петру Калнышевскому был предсказан прп. Паисием Величковским (см.: ).

Русской-турецкая война и конец Запорожской Сечи

В ходе русско-турецкой войны 1768-1774 гг. П. Калнышевский с запорожцами действовал в армии графа Румянцева и отражал турецкие набеги на запорожские земли по реке Бугу. В 1770 году он получил в награду золотую медаль с портретом государыни, осыпанным бриллиантами.

В Сечи в это время составился заговор с целью убить атамана Калнышевского и войскового старшину и перейти на сторону турок, но замысел был открыт и виновные строго наказаны.

Одновременно с участием в военных действиях Петр Калнышевский занят был управлением Запорожья; он неоднократно объезжал его обширные земли, которые старался колонизовать, приглашая для этого не только малороссов, но и молдаван и болгар из Новой Сербии и Польши, и селил переселенцев по Днепру. На запорожских степях устраивались села, хутора и зимовники.

Заключение мирного Кючук-Кайнарджийского договора между Россией и Османской империей 10 (21) июля 1774 года оказалось роковым для Запорожья: через год оно было уничтожено.

Арест и заключение

4 июня 1775 г. Запорожская Сечь была окружена войсками под командованием генерала Текели и затем раскассирована. Петр Калнышевский и архимандрит Владимир (Сокальский) смогли удержать запорожцев от вооруженного сопротивления.

В трагические дни ликвидации Запорожской Сечи последний запорожский атаман Петр Калнышевский сохранил верность христианским заповедям. Когда большинство казаков настаивало, чтобы кошевой дал команду отбиваться от российских войск, Калнышевский, памятуя евангельскую заповедь о миротворчестве, удержал запорожцев от пролития крови единоверцев, и развязка приняла мирный характер. Этим он спас жизни сотень казаков, которые потом смогли возродить казачество на Дунае и Кубани.

Сам же Петр Иванович, несмотря на приказ не оказывать сопротивление, все же был арестован и доставлен под конвоем в Петербург в Военную Контору, где пробыл в заключении около года. Сперва его предполагалось казнить, но 4 мая 1776 г. смертная казнь была заменена вечным заточением в монастыре.

Местом заточения избран был Соловецкий монастырь.

11 июля 1776 г. Петр Калнышевский под конвоем секретно был доставлен в Архангельск, а 29 июля на Соловки, где и передан был архимандриту Досифею. На Соловках Калнышевский находился в заключении 25 лет; первое время он помещался в тюремной камере, а затем в кельях.

Вся духовная сила христианской натуры последнего запорожского кошевого проявилась в смиренном и безропотном принятии от Господа своего креста в период Соловецкого заточения. Даже на склоне своих лет свою тюремщицу царицу Екатерину II он поминал не иначе как «блаженная и вечнодостойная памяти всеавгустейшая императрица великая Екатерина». В монастыре с Калнышевским в течение всего его соловецкого заточения обращались строго: содержали безвыпускно в монастыре и удаляли не только от переписки, но и от всякого общения с посторонними людьми. Это положение не изменилось вплоть до 1801г. Только святость жизни в таких условиях может уберечь человека от умалишения. А то, что его образ жизни был затворническим, свидетельствуют и его вопросы к крестьянам, случившимся быть на Соловках: «Кто царем теперь? Как цари живут нынче, и какие благополучия на Руси теперь?» Как сильно эти вопросы и это «святое любопытство» напоминает вопросы преподобной Марии Египетской к авве Зосиме: «Скажи же мне, отец, как теперь живут христиане, царь и святые церкви?».

Условия содержания Калнышевского были крайне строги и тяжелы морально и духовно, но материально достаточно сносны и безбедны, о чем свидетельствуют богатые дары, которые Петр Иванович, следуя своему боголюбивому нраву, преподносил Соловецкой обители (только стоимость ценных подарков монастырю составила половину всех выделяемых средств на содержания запорожского кошевого, а сколько было роздано Петром Ивановичем на милостыню – одному Богу известно).

Соловецкий крест Петра Калнышевского — моральные страдания человека, невинно обвиненного, лишенного всех гражданских прав и свобод и заключенного в узы. В этом христианский подвиг веры Петра Калнышевского можно сравнить с подвигом веры ветхозаветного Иова Многострадального.

И действительно, последний кошевой атаман место своей скорби воспринял как место духовного подвига. В традиции было у запорожцев, если они не погибали на войне, то часто уходили заканчивать дни своей земной жизни, подвизаясь в подвигах духовных в монастыре. Видимо, в свое время такую кончину себе готовил и Петр Калнышевский, будучи еще кошевым атаманом. Поэтому со спокойным духом Петр Иванович принял волю Божию, когда царским указом был заточен в монастыре, куда и так стремилась его душа.

Заключение в Соловецком монастыре сделало Калнышевского еще более благочестивым и аскетичным; жил он, по аттестациям властей, чрезвычайно тихо и спокойно, ревностно исполняя требуемые Православной Церковью обряды, регулярно исповедовался и причащался.

Освобождение и последние годы жизни

В ответ на дарование ему свободы Александром I кошевой писал, что и «здесь (в Соловецком монастыре) оною (свободой) наслаждаюсь в полной мере». Таким образом, согласно свидетельству самого Петра Ивановича, в конце жизни он достиг той духовной свободы, к которой стремится всякий православный христианин. Не желая покидать монастырь, после помилования в 1801 году императором Александром I, бывший атаман просил оставить его «в обители сей ожидать со спокойным духом приближающегося конца своей жизни», чтобы «остаток дней своих посвятить в служении Единому Богу в сем блаженном уединении, к коему чрез двадцатипятилетнее время своего здесь пребывания привык я совершенно».

Следуя старому запорожскому обычаю, Петр Калнышевский остался доживать свой век в православном монастыре. Его благочестивая жизнь и откровенная набожность, без сомнения, внушала искреннее уважение монашеской братии. Получив свободу, Петр Иванович сделался простым послушником Соловецкой обители и, прожив два года на свободе, почил в мире с людьми и Богом «смертью благочестивою доброю» 13 ноября (31 октября ст. ст.) 1803г. Последний кошевой атаман Запорожской Сечи был похоронен на почетном месте – южном подворье Спасо-Преображенского собора, рядом с могилами видного государственного и церковного деятелей начала XVII века Авраамия Палицына и соловецкого архимандрита Феодорита. На плите, положенной на его могиле в 1856 г. архимандритом Александром (Павловичем, впоследствии епископом Полтавским и Переяславским), сказано, что Петр Калнышевский умер 112-ти лет от роду.

В одном из последних своих писем к Петру Калнышевскому за 1772 г. преподобный Паисий Величковский, обращаясь к будущему мученику, пророчески заканчивал такими словами: «Созидает Вам Христос храмину нерукотворену вечну на небесех, за украшение обителей украист душу Вашу венцем неувядающим, за приодеянии нагих удов Христовых одеет душу Вашу нетления одеждою и сподобит в Небесном Своем чертозе вечно наслаждатися божественныя Своея славы»

Пётр Иванович Калнышевский в возрасте 85 лет. Портрет создан на основе исторических словесных описаний. Художник Сергей Андреевич Литвинов, 2001.

Пётр Иванович Калныше́вский , укр. Петро́ Іва́нович Калнише́вський (1691, село Пустовойтовка ныне Роменского района Сумской области - 31 октября 1803, Соловецкий монастырь) - кошевой атаман Запорожской Сечи , происходил из шляхты Лубенского полка.

85-летний Калнышевский был арестован и сначала содержался в Москве, в конторе Военной коллегии, а потом был отправлен в Соловецкий монастырь, где провёл около 28 лет в холодной камере размером 1 на 3 м. Калнышевского выпускали из камеры на свежий воздух три раза в год: в дни праздников Рождества, Пасхи и Преображения.

О, каково было это неизреченное собирание соловецкое!..

Последний атаман Запорожской Сечи Пётр Калнышевский, приговоренный от фаворита Екатерины II князя Потёмкина, сюда прошествовал с шестью подводами имущества. А поверх золота и серебра - слёзы всех братьев и сыновей его. Всё вкупе братство непобедимых и бессмертных воинов ордена Пречистой, три тысячи огненных всадников в духе шло за атаманом Петром Калнышевским. Бог благословил его двадцатипятилетней одиночной камерой, чтобы было кому отпеть казачье братство Запорожской Сечи.
Казаки, было, умирали, брошенные на острия пик, воспевая Бога и с улыбкой на лице, подобно древним мученикам. Что за русский человек, если не победит боль?.. Что за русский, если берет его пуля?..
Согласно архивам, атаман Пётр, освобождённый в стадесятилетнем возрасте, отказался возвращаться с Соловков на волю. Пожелал, чтобы с ним и Запорожская Сечь осталась на Соловках, приобщилась к тайне грядущего мира. И когда незадолго до смерти подарил Соловецкому монастырю серебряное в золоте Евангелие ценой в 2400 рублей (около полумиллиона долларов) - подарил ковчег казачий и престол непобедимый, пред которым казаки клялись перед боем. Не было случая, чтобы после клятвы огненному этому Евангелию проиграли они хоть одно сражение. И поныне этот свиток Сечи Запорожской покоится на алтаре мистическом Соловецком в знак непобедимости ратей ее.

Покинул бы кошевой Соловки, оставила бы и Сечь Запорожская золотые веси соловецкие. Но Бог пожелал умножающейся славы, чтобы отсюда, от Соловков воинство Илии и Эноха начало победоносное шествие по всем городам Святой Руси. Вот оно, великое соловецкое собирание! Три тысячи венцов его сподручным, а ему – великий, – за стойкость и слезы. Огненная свадьба!

Атаман Петр не вкушал земной пищи неделями и месяцами. Просил его не трогать. Испросил у обер-прокурора священного синода специальное дозволение запирать камеру на затвор. Перед его взором проходила славная история Сечи Запорожской, и к великому батьке притекали дети на поклон, под благословение: ‘Прости, отец, отпусти грехи. Бог в твоем лице. Приобщи к вечному воинству Эноха и Илии’.
Не променял бы святой отец наш Петр Кальнишевский хоромы своей одиночной камеры на Соловках уже ни на какие роскошные графские поместья и дворцы. Сидел на камне, опершись на ржавое кольцо (к нему привязывали старообрядца, как пса, на чугунную цепь), и писал гусиным пером что­то. Приходили ангелы и брали белый свиток из рук атамана Кальнишевского: письмо не чернилами, а слезами. О победах бессмертного войска в Запорожье, под Полтавой, под Кривым Рогом... Все победы неслись на Соловки.